Север-Юг: от кризиса к кризису

При этом стороной, осуществляющей выбор – сотрудничать или воевать – обычно бывает Север. Однако чаще всего именно изменения в подходах Сеула к КНДР - то ли вследствие смены администрации, то ли вследствие внешнеполитических соображений - становятся тем «спусковым крючком», который провоцируют эти повороты в политике Севера.

Между тем, если при существовании мирового социализма Север надеялся, что ему все-таки удастся завершить начатое в 1950 г и захватить Юг, с начала 90-х годов у Пхеньяна таких амбиций нет, альфой и омегой его усилий стало самосохранение режима. 

На Юге же, напротив, как раз после глобального крушения социалистической системы значительное число политиков консервативного толка стали считать, что коллапс северокорейского режима (который надо подтолкнуть, чтобы он поскорее «упал») и объединение на условиях Юга не за горами. Хотя они же вроде бы понимают, что обвальное объединение, помимо неизбежных жертв среди северокорейской элиты, принесло бы столько проблем и самой Южной Корее, которые она просто не в состоянии «вытянуть». Даже при относительно мирном объединении (с быстрым подавлением очагов сопротивления) объединенная Корея потеряла бы глобальную конкурентоспособность. А при более вероятном затяжном конфликте с участием «движения сопротивления оккупантам» ущерб корейской и региональной экономике будет таков, что надолго отбросит Корею на вторые роли в региональных и глобальных делах.

После распада мирового социализма, которое оставило КНДР без советского «ядерного зонтика» и без помощи «братских стран», КНДР не могла не реагировать на эту угрозу самому ее существованию- ведь режим добровольно уходить не собирается. За этот период межкорейские отношения прошли несколько этапов.

«Нулевой» этап- попытка КНДР, напуганной распадом СССР и крахом мирового социализма, пойти на сближение с Югом, заключив в 1991 -1992 гг. соглашения о примирении и о денуклеаризации – закончился довольно быстро. Причина проста – давление на КНДР со стороны США в связи с ее ядерной программой, направленное на скорейшую ликвидацию режима по сценарию прочих социалистических стран. КНДР убедилась, что ее попытки к примирению, уступки не приведут к взаимности, а окончатся крахом режима.

США и РК с начала 90-х строили подходы к Северу основываясь на уверенности в скором коллапсе КНДР, а потому никаких поблажек Пхеньяну не было. Во главу угла была поставлено требование о денуклеариации, реформах и открытости - по сути, капитуляции Севера. Была упущена возможность улучшения межкорейских отношениях на началах корейского национализма в новых исторических условиях- прекращения биполярной конфронтации, которая ранее жестко определяла положение двух корейских государств в глобальной системе сдержек и противовесов.

 «Либерально десятилетие» и политика «солнечного тепла» будущего Нобелевского лауреата Ким Дэ Чжуна и его последователя Но Му Хёна характеризовались осторожными поисками путей национального примирения, снижением напряженности, отсутствием серьезных конфликтов и началом практического сотрудничества, урегулированием застарелых проблем. В результате саммитов 2000 и 2007 г. были заложены основы мирного сосуществования двух корейских государств. Был начат ряд взаимовыгодных проектов сотрудничества. Резко вырос товарооборот между двумя странами (до максимума в 1,9 млрд долл в 2010 г.)[1] Политика Ким Дэ Чжуна - Но Му Хёна выводила «за скобки» исторические конфликты и в принципе открывала путь к возможному в отдаленном будущем, по мере смены поколений, объединению или созданию своего рода «союзного государства» на принципах «одна страна, две системы». КНДР, разумеется, выступала в этом процессе с эгоистических, иждивенческих позиций, намереваясь законсервировать свой режим за южнокорейский счет, ничем не поступаясь. Вместе с тем такой сценарий, несмотря на стремление северокорейских радикалов использовать его для ослабления Южной Кореи и отрыва ее от США, мог бы, помимо их воли, привести к долгосрочной стабилизации ситуации на полуострове, а по прошествии лет – к снижению враждебности КНДР к окружающему миру и началу назревших перемен в этой стране.

Однако такой вариант явно не устраивал ни консерваторов в Сеуле, нацеленных на капитуляцию Севера, ни США, как с точки зрения нераспространения (сохранение ядерной монополии в глобальном масштабе) , так и в контексте растущего соперничества за геополитическое влияние с Китаем. Проамериканский консервативный президент Ли Мён Бак «повернул часы вспять». В результате его вызывающей политики по отношению с Пхеньяну,   восприятию болезни и смерти Ким Чен Ира как шанса на объединение Кореи на своих условиях межкорейские отношения оказались в глубоком кризисе. Дело дошло до артиллерийской дуэли в р-не о. Ёнпхёндо (ноябрь 2010), ставшей следствием раскручивания спирали напряженности после гибели южнокорейского корвета Чхонан в марте 2010 г, в котором южане обвинили КНДР (доказательств для этого явно недостаточно).

По логике уход Ли Мён Бака, столь ненавистного для северокорейцев, предоставлял шанс для того, чтобы «маятник качнулся» в сторону снижения конфронтации. Ведь новый президент Пак Кын Хе, дочь «отца южнокорейского чуда» Пак Чжон Хи, фактически признала ошибки предшественника, заявила о начале «политики доверия» по отношению к Северу. 

Однако молодой лидер КНДР Ким Чен Ын, вероятно, в связи со внутренними причинами - необходимостью укрепления личной власти и консолидации вокруг себя элит и населения - избрал путь нагнетания напряженности и военной истерии в отношении Юга. После ракетного пуска (декабрь 2012 г.) и ядерного испытания (февраль 2013) и последовавших за ними санкций Совета Безопасности ООН в КНДР была развернута беспрецедентная кампания психологической войны против «американских империалистов и южнокорейских марионеток» под предлогом проведения регулярных совместных американо-южнокорейских маневров. Нацеленная на западные СМИ ПР-кампания сопровождалась угрозами начала «термоядерной войны», «ракетных ударов», объявлением «военного положения» и призывом к иностранцами покинуть обе Кореи [2]. Надо признать, однако, что новая южнокорейская администрация выдержала эту «проверку на прочность», в целом спокойно реагируя на угрозы.

После окончания острой фазы кризиса создались условия для начала осторожных контактов между Севером и Югов и поиска путей возобновления диалога. Находясь в Вашингтоне в мае 2013 г. с визитом Президент РК Пак Кын Хе заявила о продолжения «продвижения процесса создания доверия», хотя и подчеркнула неприемлемость «ядерного вооружения Северной Кореи» и провокаций Пхеньяна.[3]28 мая со стороны Пхеньяна Сеулу было предложено возобновление деятельности совместного индустриальной зоныа в Кэсоне, закрытой северянами в апреле на фоне обострения отношений. 29 мая северокорейская ««Нодон синмун» опубликовала заявление о согласии на «безоружное» урегулирование взаимных конфликтов , предложив Югу заключение мирного договора.[4] Эти примирительные, хотя пока и малосодержательные жесты Пхеньяна открывают дорогу к началу очередного, неконфронтационного витка межкорейских отношений. Однако они стали заложником ядерной повестки США и их растущему соперничеству с Китаем, как основным спонсором КНДР.

Главная внешнеполитическая цель Пхеньяна - налаживание диалога с США с целью выторговывания условий гарантий сохранения режима и получения помощи, и по традиции Юг в этой системе приоритетов воспринимается как фактор, препятствующий достижению этих целей. Следовательно, по логике Пхеньяна, Юг надо от диалога отстранить. Надо признать, что в период правления Ли Мён Бака Сеул давал немало оснований именно для такой оценки, поскольку казалось, что его главной целью были ослабление и изоляция КНДР . Сеул при этом упорно старался играть «первую скрипку» в корейских делах, сохранять монополию на принятие решений, что зачастую затрудняло реализацию прагматических подходов другими странами и достижение компромиссов. В интересах самой РК пора отказаться от таких прямолинейных подходов, попыток «вбить клин» между КНДР и ее партнерами.

Выдержанная реакция Пак Кын Хе на кампанию психологического давления Пхеньяна, готовность к диалогу в принципе создают в определенной перспективе возможность для новой попытки поиска Сеулом компромисса с Пхеньяном - без неприемлемых для южнокорейского общественного мнения уступок Северу, но и без диктата. Очевидно, между Севером и Югом может сработать тактика «малых шагов» по налаживанию сотрудничества. Успех такой линии к середине президентского срока Пак Кын Хе мог бы привести к определенному прорыву- включая даже межкорейский саммит. Постепенный процесс национального примирения (на который, в том числе, влияет процесс смены поколений) может привести к накоплению «критической массы» договоренностей и практики взаимодействия, которые сделают возврат к конфронтации невыгодным для обеих сторон. 

Главное препятствие для позитивного сценария - наличие у КНДР ядерного оружия, от которого она не собирается отказываться (уж во всяком случае в предварительном порядке, еще до того, как ее безопасность будет гарантирована невоенными средствами, если это вообще возможно). Для политиков в Сеуле формальное признание ядерного статуса КНДР неприемлемо. Очевидно, разумно было бы в межкорейских отношениях вынести ядерный вопрос «за скобки», оставив его обсуждение многостороннему (шестистороннему) формату по созданию новой системы поддержания мира на Корейском полуострове.

В интересах России поощрять снижение напряженности между двумя Кореями и развитие диалога и сотрудничества. Это усилило бы наши возможности влиять на ситуацию путем развития доверительного диалога с обеими столицами, Мы имеем прямую заинтересованность в реализации экономических проектов на Корейском полуострове, что невозможно хотя бы без относительной нормализации отношений между Севером и Югом. Кроме того, межкорейская нормализация снимет одно из препятствий к созданию многосторонней системы сотрудничества и безопасности в Северо-Восточной Азии - регионе, который все больше становиться заложником соперничества и конфронтации Китая с США и их союзниками .

Прим.: Статья написана на основе материала, подготовленного для Российского Совета по Международным Делам;